Повесть «Крейцерова соната» задает некоторую проблемную ситуацию. Герой решает эту ситуацию по-своему, и решает плохо. Почему он не находит правильного решения?
Этот вопрос прямо не ставится Л.Толстым. Это вопрос прямо ставится нами (мною - Я.Ф) здесь и ответ на него составляет главное содержание настоящей статьи. Дополнительные соображения посвящены роли и достижениям Толстого в мировом человековедении. Другие материалы переводят тексты Толстого на язык ТУАИ.
Позднышев («Крейцерова соната») убивает свою жену. Он знает, конечно, что убивать нехорошо, знает библейское «не убий», но это не мешает ему убить жену. «На это у него причина есть». «Не убий» это, конечно, Библия. Но в тексте повести библейское «не убий» так ни разу и не звучит. Зато звучит, и многократно звучит, библейское «да убоится жена мужа своего».Правду говоря, библейское «не убий» относится, прежде всего, к Каину-Авелю, то есть к братьям. К сестрам и прочим женщинам (Ева – ребро Адамово, она не человек, а только ребро человека) «не убий» не относится.
А между тем, если бы в подсознание Позднышева было с младенчества вколочено «не убий», не в «относительном» библейском (иудейском, христианском, православном и пр.) смысле, а в «абсолютном», джайнистском смысле, то убийства бы не было. Абсолютное «не убий» есть, например, в буддизме. Есть оно и в ТУАИ как «неприкосновенность чужого физического тела»
Вывод первый: библейская мораль недостаточна. Нужна мораль более правильная, полная (примеры смотри выше). Религиозной такая мораль обязана быть лишь по своей абсолютности. Но эта абсолютность вовсе не обязательно есть Бог. И уж совершенно абсурдными представляются мне попытки в поисках морали вернуться к православию, христианству, иудаизму, Библии. С этим по существу совпадает заявление Толстого о том, что он ищет религию без Бога – «религию практическую, не обещающую будущее блаженство, но дающую блаженство на земле». (цит. по книге «Крейцерова соната», СПб, 2004, стр. 11) – по существу речь идет о лучшей, чем в библии, системе моральных норм.
Отсутствие правильной, абсолютной морали (которую библейская мораль заменить не может) выходит наружу в кризисные эпохи народа, в критические моменты жизни конкретного человека. В чем кризис Позднышева и его окружения?
В наличии, в активном обиходе две принципиально разных картины мира. В одной картине мира (старой, феодальной 3-4) индивидуальное целеполагание (3) человека ограничено его ролью (4). В другой картине мира (новой, буржуазной – 5-6) свобода воли человека (5) ограничена его внутренним аналитическим умом, созерцанием, рассуждением, рефлексией (6). Изначальный (объективно общий, первый) конфликт в том, что ни один человек не укладывается в два уровня – ему необходимо, по крайней мере, три уровня. Дополнительный (объективно конкретный, второй) конфликт в том, что один из трех уровней – служебный. Какой из трех – очень важно. В зависимости от того, какой из трех уровней служебный (низший, средний, высший) мы говорим о профиле личности соответственно позитивном, двойственном, негативном. Смысл в том, что служебный уровень служит остальным. Если он ниже тех, кому служит, то это хорошо. Например, солдат на службе у мудреца - это хорошо. Наоборот, если служебный уровень высший, это плохо. Например, мудрец на службе солдата – это плохо. Наконец, если служебный уровень – средний, то это плохо, если цели ставит низший уровень и хорошо, если цели ставит высший уровень (аналогично предыдущим примерам).
Профиль Позднышева 35,6 – негативный. Профиль его жены 12,4 – двойственный. Позднышев сложнее своей жены – но зла в нем несомненно больше.
Однако такой профиль Позднышева возможен именно в переломную эпоху, когда 5-6 уже разрешены и простимулированы обществом, но правильное их соотношение еще не установилось. Целедостижение (3) еще сильно и поддержано старой картиной мира (4) но под влиянием новой картины мира исчез сдерживающий фактор ролевого поведения (4) и система стала неустойчивой, даже взрывоопасной.
Вывод второй. Вероятность появления взрывоопасных профилей в переломную эпоху сильно возрастает.
Если ее профиль 12,4 а его профиль 35,6 то супруги абсолютно дополняют друг друга. Однако кооперация здесь не полная. Его 6 (аналитический ум) не находит у нее понимания и она легко скатывается на 1 (прихоть, причуда) – внешне это прямая агрессия на пустом месте. Фактически ее недоразвитость – главное для него мучение. Он же впадает в классическую ошибку уровня 6 – моделирует ее сознание как однородное своему – и не может ее понять. Единственный для него разумный выход в этой ситуации – реализовывать свой аналитический ум где-то на стороне, отдалиться от нее, относиться к ней более холодно, более формально. Но такому повороту мешает именно служебность уровня 6. Для его целевых уровней (3,5) она не слишком глупа, кооперация возможна, а значит, думает он, кооперация возможна всегда. Но он ошибается. Агрессия в ней возникает снова и снова и злоба шаг за шагом накапливается в нем.
Вывод третий. Образование супругов влияет на счастье в браке сложным образом – оно формирует профиль. Особенно важен знак профиля (положительный, отрицательный, двойственный) и соотношение профилей (близкие - далекие)
(стр. 28 указанного издания, предисловие: Игорь Сухих)
Здесь явственно проступает личный профиль Толстого, его 46,3, его стремление (3) к истине (6) вместе с его стремлением (3) эту истину проповедовать (4). Однако ограниченность профиля (6, не 7, не 8) не дает Толстому решить поставленную задачу наилучшим образом. Кажется что приведенные выше рассуждения верны всегда, но это не так. На фоне профиля 46,3 они верны. На фоне всякого иного профиля цепочка рассуждений рассыпается в пыль.
Во-первых, осознание факта смерти, неизбежного конца личного времени – это характерный признак уровня 3 и только его. Факта смерти вовсе не следует необходимость оптимизировать жизнь. Только в сочетании с уровнем 6, который предполагает целостную концепцию всего и вся, Я и мироздания, возможна оптимизация. Без уровня 6 уровень 3 дает всякие стремления и поиски - но только не стремление к истине, не поиск оптимальной стратегии,
Философия не дает ответа? Философия вообще не дает целостной картины мира. Задача философии – не строить концепции, а разрушать их, расчищая место для нового строительства. Само же строительство дело – искусства, науки, политики вместе взятых.
Вера тоже не дает ответа на такие вопросы. Задача веры – транслировать знание найденное кем-то раньше. Но кем? Искусством, наукой, политикой. Так, что Толстой промахивается, пролетает мимо отгадки.
Формальная вера образованных людей, паразитов жизни, это, разумеется не вера вовсе. Здесь аналитический ум анализирует веру, и она тает как снег на солнце. Трудовой народ не анализирует. Его вера прочна и крепка как лед в Антарктиде.
Всякий человек произошел на свет по воле Бога? Не уверен. Однако не по своей воле, точно. И кто скажет «по воле других людей, например, по воле своих родителей» сильно рискует. Ведь родители не могут предопределить даже пол ребенка, не говоря уже о его темпераменте, умственных склонностях и пр. и пр. Важно, и в этом Толстой прав, что не по воле своей и не по воле никого из людей.
Надо ли спасать свою душу? Однажды став на точку зрения «трудового народа», Толстой попадает в логику уровня 2 – «да - нет», «хорошо - плохо», «душа - тело», «спасти – погибнуть». И опять он пролетает мимо отгадки, хотя толкают его в указанном направлении объективные свойства самой проблемы, вернее – объективные свойства решения, которые Толстой чует нутром, а ухватить не может. Что же это за свойства?
Теорема. Единственным и достаточным решением сложной проблемы универсального взаимодействия в обществе является так называемая «педагогическая рамка». А именно, если учитель способен гибко, плавно и быстро перемещаться по уровням 2-4-6-8, то никакое поведение ученика не является разрушительным для системы.
Доказательство. На любой ход ученика у учителя есть ответ, сохраняющий систему. Если ход ученика четный (2-4-6-8), то учитель отвечает тем же, возникает конкуренция, а конкуренция систему не разрушает. Если ход ученика нечетный (1-3-5-7), то учитель отвечает на один уровень выше (2-4-6-8) и получает кооперацию со своим доминированием, что тем более не разрушает систему.
Следствие. Толстой понимает, что уровни 4 и 6 недостаточны для решения всех проблем – с них невозможно, например, удержать уровень 1 – для этого непременно нужен уровень 2. Но уровень 2 может гарантировать только подчиненную позицию в кооперации, например против 3! А для более старших уровней он агрессивен и разрушителен! Поэтому мораль необходимо дополнить проповедью (4), проповедь – теорией (6) - и все равно этого недостаточно. По существу – это «церковная рамка» (2-4-6) – а она уязвима, если есть уровень 7 (философ) и если есть «рамка дьявола» (3-5-7), перед которой церковь бессильна. Церковь может совладать с «мелким бесом» (1-3-5), но не с дьяволом. Чтобы совладать с дьяволом, нужен Бог (4-6-8), а не церковь (2-4-6). Но Бог уязвим перед рукой маньяка (1), и только педагог (2-4-6-8) неуязвим абсолютно. «Рамка Толстого» - эта та же «церковная рамка», только явленная в своем системном варианте, без искажений реальной церкви. А этого, как мы знаем, увы, недостаточно.
Вывод. Вместо правильной «педагогической рамки» (2-4-6-8) Толстой предлагает «церковную рамку» (2-4-6) акцентируя позицию морального человека (2). Мы уже знаем, что этого недостаточно. Ибо эта позиция, даже оставаясь неуязвимой, уязвляет других, неразрушимая сама по себе – разрушает вокруг себя.
Но вернемся к тексту
Отречение, смирение, терпение, труд как процесс, а не как получение результата – все это приметы четных уровней. Здесь сказано, что уровни должны быть четными, но не сказано, что должны быть задействованы все четные уровни. Вместо педагогической рамки мы получаем какую-то ее часть, а этого недостаточно.
Единство слова и дела – это, конечно, уровень 6. Противопоставление усадьбы и избы, пророка и добродетели – это, конечно, уровень 2. Толстой не в силах подняться с уровня 6 выше, например на уровень 8 (как умел до него Пушкин и при жизни Толстого Чехов). С позиции 2 все сложное (науку, искусство и пр.) надо разрушить и как можно скорее
Ограниченность концепции Толстого легла на благодатную почву. Церковная рамка (2-4-6), к принятию которой общество было уже готово, оказалось вакантной. Православие не поднималось выше 4. Сравни с католическим и протестантским средневековым университетом, где предметы тривиума (грамматика, логика, риторика) вместе взятые, обучали каждого вести диспут, то есть демонстрировать уровень 6. Наоборот, Чехов, уровень 8, проложивший дорогу всему ХХ веку в прозе и театре, не понятый, не исчерпанный до сих пор, едва удержался в литературе.
(там же, стр. 10) «Так как я был занят рассуждением о формулах 3-го лица, я не заметил, как тело мое, извинившись очень прилично, что не может оставаться, положило опять шляпу и село преспокойно на кресло. Видно было, что умственная сторона моя не участвовала в этой нелепости».
Итак, Толстой открыл – впервые в литературе – отдельность внутреннего мира, его отдельный, отделенный объем – уровень 6. Ни Пушкин с Чеховым (уровень 8), ни Гоголь с Лермонтовым (уровень 7) не занимались этим. Православие этого не давало. Обществу это было необходимо. Все его ждали, и он пришел. И вот его место. Отныне и во веки веков.